Мощная энергия «расстрелянного возрождения» оказалась неистребимой. В то же время существовало еще одно ответвление украинской литературы на территории эмиграции - «пражская школа». В нее входили Ю. Дараган, Есть. Маланюк, О. Ольжич, Л. Мосендз, О. Телига, Н. Левицкая-Холодная, А. Лятуринская, О. Стефанович и др. Это сочетание писателей и поэтов считать литературным организацией можно лишь условно, ведь оно не имело ни устава, ни членства, ни структуры, как, скажем, «Гарт» ВАПЛИТЕ. Немало представителей организации жило не только в Праге, но и в Варшаве, Львове и других городах Европы. Основу «пражской школы» составляли вчерашние участники освободительных, несчастливых для Украины, 1917-1921 гг., интернированы в лагеря, в частности на землях Польши. Здесь, вблизи города Калиш, была сделана попытка объединить творческую энергию погромленного украинства на основе художественной литературы. В мае 1922 г. кружок лагерных писателей (Ю. Дараган, Г. Селегій и др.) провел организационное собрание и вместе с литературно-художественным обществом «Венок» принял программу журнала «Радуга» (1922-1923). На этой базе возник и одноименное литературная группировка, где отчетливо вырисовывались фигуры Ю. Дарагана и Есть. Маланюка. После того как Польша стала слишком неприязненно относиться к украинцам, большая их часть подалась в Чехо-Словакии. Ведь здесь, в Праге, действовали Украинский свободный университет при Карловім университете, Украинский педагогический институт им. М. Драгоманова, в Подебрадах - Украинская хозяйственная академия и др. В этих заведениях обучались Есть. Маланюк, Н. Левицкая-Холодная, Ю. Дараган, О. Телига, О. Ольжич, О. Лятуринская и др. Это были украинские писатели-эмигранты или дети бывших эмигрантов, которые восприняли поражение национальной революции 1917 г. как национальный позор, но не впали в отчаяние в противоположность старшему поколению (О. Олесь, Г. Вороной, В. Самойленко и др.). Они формировались на грани украинского и европейского миров, то есть под влиянием западной культуры и стимулированной ими исторической памяти родного народа. На основании этого и возникла их історіософічна (то есть, обозначенная мудростью истории) лирика. К тому же «пражане» подвергались воздействию Д. Донцова, идеолога украинского национализма, который предоставлял им возможность печататься на страницах своего журнала «Литературно-научный вестник» (1922-1933), а с 1933г.- «Вестник». Они разделяли его попытки сформировать новый тип украинца с четкими нацио - и государственническими установками, с волей к жизни, в противовес традиционным, расслабленно-чувственным типам национального характера (чрезмерная эмоциональность, лиризм, сентиментальность и т.д.). Однако «пражане» (активную роль в противостоянии взглядам Д. Донцова сыграл Есть. Маланюк) не разделяли его силового сочетание романтизма и догматизма, высокого идеала и «творческого насилия меньшинства над большинством, что напоминало большевистский, а впоследствии - нацистский стиле. К тому же Донцов считал, что писательская функция - воспитывать свою нацию, а Маланюк выступал против принижения роли художника, мышление которого происходит «на его собственном, единственном ему известном языке», до уровня исполнителя служебной повинности. Отстаивая тезис «искусство - вечный абсолют, которые бы направления не были, поэтому все законы над искусством бессильны», Есть. Маланюк одновременно видел реальное состояние украинской литературы: в порабощенных наций и поэты «всегда носят на себе клеймо невольничества».
      
В его статье «Мысли об искусстве» не только признавался этот трагический факт, но и накреслювався выход из фатальной ситуации: «Только свободный, здоровый развитие нации в Самостоятельном Государстве является условием свободной и здоровой поэзии». Взгляды Есть. Маланюка легли в основу эстетической концепции «пражской школы». В ней не снимались, наоборот - подчеркивались вопросы ответственности писателя за судьбу нации, литература признавалась как равновелика и непідлегла другим сферам духовной жизни (политика, религия, педагогика и др.).
      
«Пражане» создали вокруг себя мощные силовые поля «аристократизм духа», стали центром формирования нового типа украинца, который сумел интеллектуализировать чувственную стихию украинской ментальности, дисциплинировал ее, ввел в твердые берега перспективной формы, предоставил украинскому движению четкого направления. Ярким документом такого качественного изменения в культуре и литературе была их історіософічна лирика.