Он всегда неподвижен. Только макушка его головы с темным, будто липким прядью волос и бездонными глазами виднеется из темной, полной тайных сновидений воды. Сновидений, затопленных глубиной печалей и страхов.

Он всегда неподвижен. И только его глаза не могут найти покой. Никогда.. Под вечный, тоскливо вязкий, словно урчание, шепот, исходящий из глубин темной воды его глаза блуждают, словно скользят по бесконечной, неизвестной воде и следят..

Всегда..

Иногда он закрывает глаза и его ресницы плавно погружаются в воду, полную тайн, что растут из нее, подобно мутным водорослям. И кажется, что в это мгновение его ресницы сталкиваются с длинными водорослями, что вьются с самого дна. И как будто сплетаются с ними в едином движении. И в это кратчайшее мгновение они рассказывают друг другу о тайном и прорастают друг в друга. И только в этот короткий, как удар молнии мгновение, только в этот короткий промежуток времени его глаза не скользят по поверхности воды.

И в этот короткий миг я могу сделать шаг - один короткое движение, словно неуловимое скольжение по мутной, пугающей неизвестной безграничностью воде.

А дальше снова замереть в невимірному страха, что влечет мои волосы к небу и будоражит колючим морозом кожу, и в то же время в ожидании той щемящей топливно чарующей мгновения, когда он снова погрузит свои длинные черные ресницы в неведомую темную воду, и снова такой же тонкой, как эти темные, неестественно ворсистые от вростаючих в них тайных вибраций воды, ресницы окажется граница между предчувствием и ожиданиям, тем, кто скользит и тем, кто избегает, мной и им.